И часто я с мнением цензоров согласен, так как некоторые коллеги снимают лютую дичь. Здесь же просто всеми фибрами души ощущаешь, что тебя пытаются заставить убрать конкретные сцены. Ну не принято в СССР критиковать начальство. А показывать, что высокопоставленный товарищ живёт фактически иной жизнью, нежели обычные люди, сопоставимо с угрозой советскому строю. Вернее чиновникам, которые ассоциируют себя с властью, забывая о Конституции, и что они просто наёмные сотрудники, обязанные обслуживать простых граждан.
Но система давно сложилась и приходиться жить в её парадигме. Только сейчас у меня нет времени для соблюдения правил. Поэтому пришлось воспользоваться блатом и позвонить помощнику Брежнева Цуканову. Плохо, что в следующий раз меня могут аккуратно послать лесом. Подобную возможность — выхода на генсека, нельзя использовать регулярно. Демичева я просить не стал, так как должен ему за другой проект. Нельзя постоянно просить подобных людей о помощи. Когда-то придётся отдавать долги. Сейчас мои взаимоотношения с главным идеологом строятся на взаимовыгодных условиях. Если у меня получится, то идеолог наберёт политические очки. Поэтому пришлось выходить на Брежнева. С Фурцевой отношения полностью разладились и меня аккуратно завернули, когда я хотел договориться о встрече. Да и мои инициативы по кампании за здоровый образ жизни, встречены Екатериной Алексеевной очень странно. Она сейчас фактический вице-премьер по социальной политике. Только складывается впечатление, что министр заняла выжидательную позицию. Хорошо, что все наши инициативы идут пока на республиканском уровне. Правительство РСФСР весьма серьёзно отнеслось к проектам, а может, сделало это из-за желания показать союзным коллегам свою независимость.
Что касается просьбы, то уже через три дня мне назначили дату, когда надо привезти фильм в резиденцию вождя. Обычно Брежнев, будучи опытным политиком, не выносит свой вердикт сразу. Но в этот раз меня попросили подождать, пока высокопоставленный зритель посмотрит картину. Я не против, поэтому спокойно посидел в комнате для гостей, мучая блокнот для записей.
К моему несказанному удивлению, кроме «дорогого Ильича» на даче присутствовал министр обороны. Судя по довольному виду и лёгкому румянцу, оба товарища пообедали и слегка накатили, грамм этак по сто. Меня, кстати, тоже покормили и весьма неплохо. Так что грех жаловаться на приём. Но главный разговор у нас впереди.
— Вот и виновник сегодняшнего переполоха, Андрей Антонович, — генсек показал в мою сторону, — Заслуженный режиссёр, народный артист и наша гордость! Даже капиталисты признали советский талант!
— Может, я чего не понимаю, но кино уж больно странное, — сухо произнёс маршал, одетый в гражданское, — Зачем снимать подобное? Какой посыл несёт такая история? Или товарищ режиссёр заразился странными идеями, у упомянутых капиталистов?
Брежнев задал вопрос, сравнив послевкусие от картины с черёмухой. Я молчал, так как вожди должны были выговориться.
— Вот скажи, Алексей, — продолжил «дорогой Ильич», медленно ступая по парковой дорожке, вдыхая чистейший воздух бора, — Зачем советскому человеку подобная история? Нет, я как мужчина понимаю твоего героя. Седина в бороду, бес в ребро и ушёл к молодой. Дело-то житейское. У нас вон ранее такие мезальянсы возникали и на самом высоком уровне. Возьми того же товарища Будённого, чей юбилей недавно праздновала вся страна. Да и других историй хватало, но это дело личное. Только причём здесь алкоголь? Неужели нельзя было как-то обставить всё иначе? Мы с Андреем Антоновичем немного пообщались и пришли к общему мнению. Спившаяся девушка, ещё такая молодая и красивая портит общее впечатление. Вернее, создаётся какая-то гнетущая ситуация и начинаешь ощущать дискомфорт. Несправедливо всё это. Народу надо показывать, что-то доброе, светлое и дающее надежду. Вот если бы героиня выжила и зажила нормально со своим мужем, а так…
Забавно, но Брежнев не обратил внимание на поступок героя, подавшего на развод и, бросающийся в глаза окружающий его комфорт. Ильич — мужик с пониманием, сам был не прочь погулять в молодости. Поэтому уход от жены к секретарше воспринял спокойно. А вот дальнейшие события, когда молодая женщина начала спиваться, генсеку совершенно не понравились. При этом комиссия заострила внимание именно на образе и поступках начальника, почти не затронув тему алкоголя. Вернее, были замечания сделать некоторые сцены менее откровенными, но это нормально. И, конечно, гибель героини мне посоветовали заменить на более оптимистичное действие. Это не проблема, так как мы сделали ещё два варианта концовки. В одном из них она просто уходит и оставляет зрителю возможность самому додумать, чем всё закончилось. Об этом я рассказал в общих чертах генсеку и его надменному спутнику, усиленно делавшему вид, что меня нет рядом.
— Основная идея фильма заключается именно в показе самой неприглядной стороны алкоголизма. В рамках идущей сейчас кампании за здоровый образ жизни и развитие новых видов спорта, картина должна стать хорошим подспорьем. Люди просто обязаны задуматься о том, куда катятся они и их близкие, — продолжаю свою речь, — Кроме организации новых спортивных площадок и залов по всей стране, необходима наглядная агитация. Документальные фильмы и лекции являются хорошим подспорьем. Но подобная картина, которую посмотрят десятки миллионов граждан, окажет более мощный эффект.
— Мне это понятно, — Брежнев махнул рукой, — Даже если ты исправишь некоторые моменты, то всё равно получается излишне откровенно. Но в целом картина мне понравилась, и нет причин не допускать её в прокат. Может, у людей сложится совершенно иное мнение. А что ты там про новый спорт рассказывал?
— Очередная глупая затея, — влез в разговор Гречко, — Мне внучки уже все уши прожужжали про эту вашу аэробику и прочие непонятные кривляния. В стране достаточно секций, проводятся Спартакиады, люди сдают нормативы ГТО. И это не считая чемпионатов мира и Олимпиад. К чему нам новые виды спорта?
Брежнев с затаённой улыбкой посмотрел в мою сторону, мол, давай выкручивайся. А вот у меня точно не самое благодушное настроение. Из-за таких узколобых чиновников, коим выглядит маршал, общество постепенно впадает в застой, перестающий в апатию. Позже это аукнется миллионам простых людей. Но и открыто спорить с подобными людьми — самоубийство. Всё-таки с Демичевым я заключил взаимовыгодный пакт, позволяющий говорить более откровенно. И не надо ошибаться насчёт доброты «дорого Ильича». Он ещё окончательно не сошёл с ума, обряжаясь в награды, будто новогодняя ёлка. В этом мире его перестали кормить всякой дрянью, насколько я понял. Но никто не отменял гипертрофированное тщеславие вождя. Может, он считает, что народ живёт почти при коммунизме, в чём строго его заслуга. А здесь ему намекают, что дела обстоят совершенно иначе. Ответная реакция на критику может быть весьма жёсткой.
— Вы говорите про нормативы ГТО, — отвечаю маршалу, — Наверное, людям надо где-то тренироваться, чтобы быть в форме? А я докажу вам, что подобных условий катастрофически не хватает. Выделите мне адъютанта, и мы прямо сейчас проедемся по дворам близлежащего города. И посчитаем, где есть такие элементарные вещи, как турники и брусья. А если товарищ наденет штатское, то можно зайти в любую школу, представиться гражданами, проживающими по соседству, и попросить выделить нашей команде зал на вечер. Поверьте, счёт будет не в вашу пользу. Ещё надо учитывать, что люди осваивают всё новые виды спорта, которых раньше просто не было. Надо идти им навстречу, а не загонять в жёсткие условия.
— То есть вы выступаете против Спартакиад и разнообразных соревнований, — маршал проигнорировал мои слова и включил режим дурачка, что ему не очень шло.
Я как-то иначе взглянул на этого товарища. А ведь именно при этом деятеле в армию начали призывать уголовников, которые стали причиной появления дедовщины самой уродливой формы. Думаю, на людей Гречко плевать хотел, так как для него это просто винтики.
— Я поддерживаю любые Спартакиады. Но речь о том, что мы расширяем список видов спорта и облегчаем людям доступ к залам. Времена меняются, и сейчас советские граждане предпочитают новые увлечения. И это касается не только спорта, но и моды, музыки, танцев. Здесь нет ничего плохого — такова жизнь. Не понимаю, почему не дать людям заниматься тем, чем они хотят? Мы вроде живём в СССР и постоянно заявляем, что у нас всё для простых граждан.
Понятно, что
